Я учился на экономфаке Высшей школы экономики, хотя не люблю отвечать на вопросы о полученном высшем образовании. Это ничего обо мне не говорит, и все мое образование состоялось скорее не благодаря, а вопреки университету. Тогда, в 1994 году, я собирался поступать либо на математику и программирование, либо на философию. Но у моего папы, который сам математик и айтишник, незадолго до этого был весьма успешный, как бы мы сейчас сказали, стартап в сфере математического софта. С развалом Советского Союза этот стартап свернулся, и папа был убежден, что заниматься информационными технологиями не столь перспективно, особенно в России на тот момент. Он начал проводить со мной регулярные беседы, убеждая, что лучше ориентироваться на что-то более прикладное. Так я и оказался на экономфаке. Честно отучился, защитил кандидатскую, потом почти написал еще одну диссертацию в Англии, но все это время я внутренне сопротивлялся выбранному направлению. За все шесть лет учебы я помню от силы пять-шесть курсов, которые действительно остались внутри и на что-то повлияли — скажем, курс по логике, по математической статистике и по психологии управления. И да, большую часть знаний об экономике я получил, наверное, уже после окончания вуза, когда начал читать исходные книги и статьи экономических мыслителей и теоретиков для своих научных работ. Помню, читал, и наконец начинало проясняться — вот на самом деле что имели в виду эти авторы.
Мне повезло: родители поддерживали мою любознательность. В Обнинске, где я родился и вырос, было много возможностей учиться разным интересным штукам: я ходил по кружкам, пробовал все (от химии и астрономии до прикладного искусства), попал в несколько интересных образовательных экспериментов, например по ТРИЗ-педагогике (это методика преподавания, основанная на теории решения изобретательских задач. — Прим. ред.). Потом оказался в Гуманитарном центре (сейчас частная школа-пансион «Дубравушка». — Прим. ред.), это была одна из первых частных школ в стране, открытых самими учителями, где они позволяли детям выражать свое мнение, формулировать запросы и т. д. Так что я рано освоил самостоятельное обучение.
Папа мне купил личный компьютер, а в конце 1980-х это было целое сокровище, и я увлеченно программировал, писал собственные игры, потом начал делать какие-то простые исследования при помощи компьютерных симуляций. Также многому научился через стратегические компьютерные игры, ту же «Цивилизацию» и SimCity. Кстати, мне многое дали игры-квесты: у меня не было руководства к игре, а там на английском нужно было писать сложные команды для управления персонажем, и таким образом я сильно подтянул язык.
Меня с детства интересовали научные исследования (поскольку я вырос в Обнинске — это первый наукоград в России). Первую научную работу я написал еще лет в 11–12 — она называлась «Межпланетная станция по доставке грунта с Венеры», и за нее на всесоюзном конкурсе меня наградили путевкой в Японию. По советским временам это было что-то невероятное, но я туда не поехал, поскольку руководитель кружка решил, что я для Японии слишком мал. Потом в 15 лет выступил в Канаде на международной конференции Association for Computing Machinery — с докладом о том, как можно учить алгебру с помощью языка программирования APL. Чтобы попасть на эту конференцию, я через знакомых нашел человека из Канады, который был готов помочь мне с написанием доклада. Так у меня появился виртуальный наставник — тогда еще не было интернета, только электронная почта.
Общение со взрослыми исследователями настолько превосходило по насыщенности впечатления от последующих вузовских лекций, что лекции казались не очень релевантными. Меня всегда тянуло в темы, связанные с мышлением, эволюционной биологией и использованием этих научных знаний в экономике, и я был не согласен с тем, как учат экономистов — в частности, с идеей «разумного экономического человека». Забавно, что спустя несколько лет за теорию ограниченной рациональности Даниэлю Канеману дали Нобелевскую премию, и то, в чем я пытался убедить людей в университетское время, стало мейнстримом, а учебники, по которым меня учили, теперь считаются неправильными.
Со второго курса я начал работать управленческим консультантом, к магистратуре у меня уже был опыт в десяти разных отраслях. Сейчас уже не знаю — было бы лучше, если бы я пошел в математики либо философы, или нет. Возможно, проблема не в том, что мне не подошла конкретно экономика как специальность, а в том, как выглядела сама система высшего образования, в которой я оказался. В 1990-е годы уже произошел отток огромного числа ученых и мыслителей, составлявших костяк советской науки. У нас осталось мало экспертов, у которых действительно есть чему поучиться. Провал в школах мышления, в качестве преподавания сильно заметен — я могу об этом судить, поскольку я ездил по миру, общался с людьми и узнал, что такое нормальная научная дискуссия и как это связано с разработкой новых проектов. Там университеты действительно двигают прогресс. И дальше, как я говорил, я пошел по пути, который мне предложило университетское образование: работал в крупных российских и западных корпорациях, в том числе на довольно высоких позициях. С точки зрения статистики рынков труда я попал бы в зону успешных выпускников, которые применяют полученные знания и строят успешную карьеру. Но внутри меня постоянно шла какая-то борьба, я все делал вполсилы, и в какой-то момент я окончательно понял, что вся моя профессиональная деятельность не отвечает моим запросам на осмысленность, личностное развитие и творчество. В 2008 году мои знакомые — те самые, которые когда-то учили меня в экспериментальных образовательных форматах в Обнинске — пригласили меня прочитать лекцию о навыках будущего, и меня вдруг самого потянуло в эту тему, я почувствовал: это то, чем я хочу и буду заниматься, даже если я вообще не буду получать за это денег. В этот момент повернулся мой вектор самообразования, и я начал изучать то, что впоследствии вдохновило меня на создание «Атласа новых профессий», нашей инициативы Global Education Futures и многого другого.
Сейчас я стараюсь раз в день находить и читать научный материал по интересующим меня темам (эволюционная биология, прорывы в образовании, новые социально-экономические модели). Могу выловить что-то из новостных лент, но потом иду смотреть первоисточник, чтобы разобраться как следует. Стараюсь регулярно читать и художественную литературу, каждый день по несколько страниц. Смотрю TED и ему подобные лекции два-четыре раза в неделю. Но самое мощное для меня самого — когда я делаю все это не просто в режиме пассивного накопления знаний, а работаю над каким-то проектом, статьей, исследованием, и поэтому вынужден разбираться в аргументации первоисточников. У меня западноевропейские стандарты качества работы с источниками: как правило, я стараюсь все спорные утверждения перепроверять.
И надо сказать, это очень интересно. А еще я стараюсь прорабатывать тему метаобучения, то есть развивать свою способность учиться разным вещам. Конкретно сейчас я работаю с коучем над формированием привычек и исследую этот процесс, чтобы потом применять на практике. Кроме того, мне нравится коллективная интеллектуальная работа: когда мне становится интересна какая-то тема, я собираю экспертную группу и смотрю, что возникнет в ходе обсуждения. Только так можно получить по-настоящему новое знание.
Вообще я считаю, что все, что со мной происходит, — образовательная ситуация, такой непрерывный эксперимент с реальностью. Мой друг, известный американский стратегический консультант и фасилитатор Джошуа Кубиста, говорит, что нашу жизнь интересно рассматривать как прототип той жизни, в которой мы хотели бы оказаться. Невозможно с самого начала сделать все идеально, но стоит пробовать как можно больше в разных пространствах. И при этом можно и нужно ошибаться, потому что ошибки — это естественная часть обучения. Иногда люди так боятся сделать что-то не так, что предпочитают не делать вообще ничего.
Я предпочитаю разные образовательные форматы в зависимости от темы: где-то лучше работают схемы, где-то текст. Видео для меня обычно слишком медленный канал, проще читать. Но с возрастом я начал понимать, что рационально поданная информация — не единственный источник познания. Например, процесс совместного творчества или прогулка на природе могут быть не менее стимулирующими. Чисто интеллектуальная информационная диета меня не насыщает, она не всегда дает вдохновение и новые смыслы. В числе важных образовательных опытов, которые мне помогли, — путешествия и межкультурная коммуникация (я считаю ее одной из своих самых сильных компетенций), игра в ролевые игры живого действия и особенно их построение (помогает понять устройство социального мира), «Что? Где? Когда?» (развивает навыки коллективного мышления, мозговых штурмов, поиска нестандартных ответов), а также практики осознанности — медитация и аутентичное движение. Если называть то, что направляет мою жизнь последние десять лет, то практики осознанности я бы поставил на первое место.
Мои образовательные вызовы сейчас больше всего связаны с большим признанием телесности — я все же пока «головастик», и многие полезные физические привычки мне пока не удалось усвоить, они не стали частью моей жизни. Но сейчас я работаю над этим. Скажем, пока у меня остаются проблемы с осознанным выбором полезной еды, особенно в момент, когда идет много проектов, большой стресс. Вообще, сбалансировать интеллектуальную жизнь, общественную, личную, заботу о теле и общение с друзьями — это довольно сложная задача.
Мои ближайшие планы — значительно увеличить присутствие спорта в жизни, настроить баланс между умственным и телесным. Еще я запланировал несколько закрытых коллективных лабораторий на ближайшие четыре месяца. Одна из них связана с проведением мистерий — для меня это эксперимент по воссозданию и пересозданию коллективных трансформирующих практик на грани рационального, чувственного и трансцендентного, работа с коллективным сознанием в сложном меняющемся мире. Интересен процесс коллективной трансформации — про личную все более-менее понятно, этим занимаются психотерапевты. А как работать с группой (и особенно с большими группами) — про это известно меньше, это скорее все еще искусство, чем повседневная практика.
Если бы у меня был неограниченный запас времени, наверное, я бы занялся вещами, которые сейчас находятся на периферии моего сознания, но очень важны. Точно хотел бы научиться всем основным вещам, связанным с сельским хозяйством: как выращивать растения, как ухаживать за животными. Еще хотел бы сделать проект с морскими млекопитающими, глубоко разобраться в биологии, поведении животных. Я с удовольствием провел бы много времени на море, общаясь с дельфинами и китами, хотя приматы мне тоже интересны. С другой стороны, было бы здорово вернуться к программированию, освоить новые практики, разобраться в современных парадигмах нейронных сетей — deep learning. В одной из гипотетических жизней я бы сделал отдельный стартап про это (и подтянул бы туда что-нибудь связанное с нейрофизиологией и биофидбеком). Хотел бы научиться играть на множестве музыкальных инструментов и сочинять музыку. И наконец, я хочу глубоко погрузиться в разные древние духовные практики, поучиться у разных шаманов и целителей. Вот мой короткий список на ближайшие пару столетий.
ABOUT THE SPEAKER
Павел Лукша
Основатель Школы эволюционного лидерства, создатель метода мышления о будущем Rapid Foresight
Другие статьи автора
12 марта
Павел Лукша: «Хороший человек» станет профессией
Профессор Павел Лукша о том, каким будет образование в середине XXI века и какие «навыки будущего» нам надо осваивать уже сейчас.
Павел Лукша